В своих очерках о Москве коренной москвич Дмитрий Алексеевич Покровский очень красочно описал картинку Немецкого (Введенского кладбища) второй половины 19 века. Вот как о писал о том, какое оно было и какие там были нравы и случаи:
«Совершенную противоположность и Анненгофской роще и Дворцовому саду представляет соседнее с ними место «печали и слёз» иноверческое или в просторечии Немецкое кладбище. Едва ли не целый лес более или менее изящных памятников, прикрываемых густою листвой прекрасной рощи, среди которой расположена эта обширная обитель смерти, Немецкое кладбище сделалось бы привлекательнейшим местом для прогулок. Содержится оно не только чисто и опрятно, но даже великолепно. Благочиние и порядок на нем всегда одинаково примерные, а благоухание от живых цветов, в изобилии украшающих могилы, такое, что легко вообразить, что находишься не на кладбище, а в громадной оранжерее. Отличительною чертой этого кладбища с первых же дней его основания является поистине драконовская строгость, с какою кладбищенские приставники обретают спокойствие и имущество своих пансионеров. Не говорим уже о том, чтобы был когда-либо случай покражи креста или иного украшения с памятника, ни о том, что всякий входящий на кладбище как-то сразу проникается почтением к этому месту и мыслию, что здесь необходимо держать себя в границах строжайшего приличия. Но вот что замечательно: здесь не встречается публика, даже малолетняя, и в таких сравнительно невинных шалостях, как, например, сорвать цветок из целого цветника, украшающего иную могилу, что на наших кладбищах, как и многое другое, решительно ни во что не ставится. Эта сдержанность даже нашей, русской публики, во множестве стекающейся на кладбище, объясняется его прежними преданиями, гласящими о беспощадной строгости по отношению к лицам, замеченным даже в подобных пустяках. Из времени не далее как в 1850 году рассказывают случай, что
какой-то мещанин, гулявший по кладбищу, сорвал цветок в чем и был замечен сторожами, бросившимися его задержать и, вероятно, как следует проучить его. Заметив преследователей, преступник в свою очередь пустился бежать, сторожа за ним. Тот перепрыгнул через забор, отделяющий кладбище от протекающей в глубоком овраге речки Синички, те за ним. Тот в воду – и сторожа туда же, с той лишь разницей что они разделись, а беглец бросился во всей одежде и, не умея плавать попал на глубокое место и пошел ко дну, заплатив жизнью за свою шалость и за трусость перед ожидавшей его расправой. Уж из этого можно догадываться, какова она бывала».
Сегодня на Введенском охранники достаточно доброжелательные, но тем не менее строгие, объезжающие расширившиеся далеко за речку Синичку, осушенную и превратившуюся в глубокий овраг, на велосипедах. Да и великолепные надгробные памятниками с ангелочками и крыльями и даже величественные часовни сегодня в большом запустении, кое-где поросшие ржавчиной, мохом или накрытые зеленой сеткой. Но кладбище поистине и сегодня остается самым загадочным, поражающим своим скульптурным великолепием и у самых интересных надгробий знаменитых прежде на всю Москву людей мы останавливаемся на нашей экскурсии «Заблудившийся трамвай».